Итак, Федя почему-то вернулся на дачу. А мы решили, как говорится «огородами» пробраться за ним и глянуть, что этот чертеняка задумал. Следопыты фиговы. И вот казалось бы взрослые люди – мне 22, мужу 27 плюс дитя малое. Ну и топайте домой. Дел, что ли, нет других?

Нет же. Нужно посмотреть! Любопытно! Ну, нарезали кружочек вокруг других дач. Подобрались к нашей. Залегли в траве возле пруда. У нас дача крайняя. От калитки до пруда – 7–8 метров.

Не видно ничего. Трава высокая за забором. На даче всякие грядки-посадки. Где Федька? Начали потихоньку привставать, пытаясь разглядеть эту своевольную самостоятельную курицу. На месте!

Прогуливается по дорожкам, что-то клюет, бормочет. Все в порядке. Наши души спокойны. Можно отползать. Встать не решились. А вдруг Федька подумает, что мы ему не доверяем, контролируем. Неудобно как-то. Так и пришли домой с грязными, зелеными коленками, локтями и одеждой. Зато всем весело.

Особенно соседям, когда они нас увидели. С тех пор Федька стал жить на даче. Провожал до «границы» и назад, на участок. А уж когда на выходные народ с ночевкой приезжал! Вот это раздолье! Столько знакомых, столько новостей, сплетен.

Это ж надо всех обойти, поздороваться, благосклонно и с достоинством принять подношения, да вообще работы непочатый край. Успевай, поворачивайся! С каждым поговорить, каждого выслушать. Непослушных приезжих собак поставить на место. Проконтролировать, где, как, что. Ведь ХОЗЯИН ДАЧ – ОН! Собак перестал бояться. Как я уже говорила, гонял соседскую болонку. Но и на овчарку кидался. Я когда первый раз увидела несущуюся на него собаку, мне аж поплохело. Думала, хана и вечная память Феде.

Так это чудо вместо того, чтобы убегать от этого монстра и спасать свои драгоценные царственные перья, гребень и хвост, помчался ей навстречу растопырив крылья, вытянув вперед голову, что-то клокоча на своем курином языке. Да так грозно у него это получилось. Собака обомлела и остановилась. Ничего не могла понять. И тут уж Федька оторвался! Что называется, «погнали наши городских». Налетел, как коршун.

Исклевал, истоптал, накостылял, наорал. Бедная собаченция. Она, наверное, такого позора никогда не испытывала. Потом уже смотрела на Федьку издалека, но приближаться не решалась. А наш-то, наш… Гордость и самодовольство так и прет. А фига ли на царскую особу, хозяина, какая-то шавка хвост подняла! А в душе все равно дитя-дитём. И на ручки к маме-папе с удовольствием.

И почесать под подбородочком, и по грудке погладить. И потискать. И вкуснятинку откушать. И песенку в благодарность спетьПродолжение следует.